28 марта 2025 года – знаковая дата для огромного множества почитателей уникальнейшего таланта Иннокентия Михайловича Смоктуновского. Ровно 100 лет прошло с того дня, как на свет появился будущий гений лицедейства. Частицей своего непреходящего, светлого таланта когда-то он поделился и с жителями далёкого Рудного Алтая, приняв деятельное участие в создании документальной кинотрилогии о нашем крае и озвучив короткометражный художественный фильм «Когда уходят снега», передает корреспондент Аltainews.kz.

Хотелось бы поделиться своими воспоминаниями о великом маэстро с точки зрения автора вышеупомянутых кинолент, почитателя таланта и друга Иннокентия Смоктуновского.

ПРЕДЫСТОРИЯ

Гениальный, знаковый, великий! Все эти превосходные эпитеты вершины человеческого разума и духа почему-то произносились и произносятся благодарными современниками всегда вослед, и поэтому, увы, никогда не бывают услышаны ни одними из тех, кому они адресовались и адресуются. Хотя!? А вдруг она есть, существует – та, запредельная, вне телесной оболочки, неземная жизнь… И тогда…

…Семидесятые годы конца второго тысячелетия. Отгремели, отполыхали весенние грозы незабываемой оттепели годов шестидесятых. На нашу 1/6 часть суши снизошла «благодать» – приснопамятная пора всеобщей эйфории и нескончаемых застолий. (Позже этот период назовут Золотым веком). Вот и мы, съёмочная группа усть-каменогорского телевидения, «дастарханим» на берегу нашего любимого Маркаколя, принимая высоких гостей – известного московского журналиста и тогдашнего директора местной телестудии, по совместительству автора сценария об озёрной эпопее.

БУДНИ КИНОКУХНИ

Отсняв массу киноматериала про замечательное горное озеро и его окрестности и, естественно, потонув в нём (нет, не в озере – в материале), я повёз эти плёночные вёрсты в Алма-Ату на консультацию. Мне несказанно повезло: там в это время находился крупный московский чиновник по фильмопроизводству. Он и посоветовал из этой аморфной киномассы спечь не один, а два вкусных пирога. Этакую Маркакольскую дилогию.

И вот свершилось. Первый показ немого варианта «Озера студёного, ласкового» на Шаболовке под знаменитой Шуховской башней. Затенённый кинозал главного управления местного телевидения и радиовещания. Строгие, беспристрастные судьи. И полное понимание образного строя и творческой концепции моего многомесячного труда. И пожелание-подсказка: если бы за озвучивание ленты взялся Смоктуновский с его магическим голосом!.. Увы и ах! Если бы?! А-а, чем чёрт не шутит!..

Но первые же мои геройские шаги в заданном направлении повергли в уныние. В то время Смоктуновский был в зените славы (вспомните хотя бы князя Мышкина в Большом драматическом театре, «Гамлета» кинорежиссёра Г. Козинцева или «Девять дней одного года» М. Ромма, или…) и, как и полагалось небожителю, находился вне досягаемости для «простых смертных». Столичная справочная его домашний телефон не давала, Малый художественный театр, где он работал, как назло, был временно закрыт. Последняя надежда – администратор труппы, который, сжалившись над провинциалом, обещал при случае передать мою просьбу-предложение и мои координаты. Оставалось только ждать и тосковать, да заниматься подбором музыки и шумов, филиграня до одури ленту.

И вот однажды в моём гостиничном номере вдруг затрещал звонок, и телефонная мембрана буднично объявила, что на проводе Смоктуновский – мой кумир, а при данной цейтнотной ситуации и мой спаситель.

КОЕ-ЧТО ИЗ МАЛОИЗВЕСТНОГО

Много позже, в одной из приватных бесед, при уже сложившихся доверительных отношениях, Иннокентий Михайлович поведал мне, что главной побудительной причиной того провидческого звонка, ставшего точкой отсчёта в моих творческих изысках, безвестному режиссеру из какого-то «Каменогорска» послужило то, что я жил в той самой тихой респектабельной гостинице «Мир», где сам он всегда останавливался, наезжая в Москву по киношным делам.

Наверное, это так, но я более чем уверен, что всё кроется в его подвижнической натуре. (Кстати, он лично помог впервые напечатать книгу Анатолию Киму, ныне известному российскому писателю, переводчику гениальной прозы нашего земляка Оралхана Бокея). В его выстраданной доброте, когда он, неизвестный молодой провинциальный актёр, без денег, без угла, мыкался по Москве в поисках хоть какой-нибудь работы…

Я не буду пересказывать биографию Иннокентия Смоктуновского. О творческом его пути написано достаточно людьми достойными, профессионалами. Упомяну о малоизвестном. О том, что внук польского политического ссыльного и коренной сибирячки, деревенский мальчишка Кеша, окончив вместе с семилеткой школу киномехаников, сразу же попал в артиллерийское училище, и что судьба уготовила ему все круги ада: кровавая битва на Курской дуге, гибельная переправа Днепровского плацдарма, пленение и побег, партизанская эпопея и вновь ряды регулярной армии в победоносном движении на Берлин. Кажется, Смоктуновский единственный из своих именитых коллег, получивший такую высокую награду – две медали «За отвагу». Но о том раскалённом времени он вспоминать не любил. Не хотелось, наверное, тревожить страшные призраки войны, вот и вычеркнул часть своей юности из памяти. Ну, а все свои оставшиеся душевные ресурсы бросил на созидание.

МАСТЕР ЭКСПЕРИМЕНТОВ

Работал Иннокентий Смоктуновский, а правильнее – творил, ваял – самозабвенно, до неистовства, исступления. Был к себе до чрезвычайности требовательным и даже беспощадным.

Идёт озвучивание нашего первого с ним фильма. Закончилась запись, и маэстро выходит из дикторской кабины, видит моё несколько растерянное лицо (я, мол, вот наглец, ожидал большего) и тут же, не говоря ни слова, возвращается к микрофону и выдаёт один за другим несколько вариантов дублей. Причём интонационно непохожих.

Настоящий художник, в чём я не однажды убеждался, остаётся и в жизни Человеком с большой буквы. Ни грамма высокомерия, снобизма. Отправной критерий – служение высокому искусству. Его кредо – «Нельзя одолеть роль, не отправив своё сердце в нокаут».

Иннокентий Смоктуновский, как правило, принимал самое живое, непосредственное участие во всех этапах творческого процесса. Давал советы по изобразительному решению, монтажу. Работал с текстом. Если что-то не укладывалось, то мог и сам переписать.

Приведу характерный пример. Взялся как-то я за неподъёмный труд – сделать авторский игровой фильм. Тяжелейшее это дело – подбор для съёмок актёров-непрофессионалов, работа с ними, репетиции, подгонка реплик и т. д. Но самое тяжёлое – это написание диалогов. Тянет всё на какие-то прописные истины, стереотипы. Новый фильм я назвал «Когда уходят снега». Главные герои – дед и внук. Эпизод на пасеке. После затяжной сибирской зимы старик подкармливает ослабших пчёл сахарным сиропом. Начитанный городской внук бросает: «Кто не работает, тот не ест».

Я, естественно, ответную реплику деду приписал: «Да, не ест». Смоктуновский усмотрел в этом некую облегчённость, несвойственную таёжнику, и предложил её изменить: «Хм, все должны есть». Так впоследствии она и вошла в фильм, эта антимарксистская «крамольная» фраза.

Кстати, над моей «игровушкой» начинал работать А. Консовский, тоже довольно именитый актёр, народный артист РСФСР, мастер дубляжа – что и определило мой выбор. Иннокентий Смоктуновский был в ту пору страшно занят, работал над сложной центральной ролью царя Фёдора в одноимённом спектакле Малого театра. Вот я и решил поэкспериментировать, но, прослушав рабочую запись, сразу же от услуг мэтра отказался. Всё профессионально, хорошо, но не та органика. Пришлось ждать моего доброго гения, пока в его основной работе появятся просветы.

ДИАЛЕКТИКА ЕГО ДУШИ

Восточный Казахстан с его уникальными, неповторимыми местами стал своего рода открытием для Смоктуновского. И вместе с тем, он находил здесь много знакомого, общего, до боли созвучного далёкой и милой хрустальной стране своего детства.

Однажды он предложил мне запечатлеть все четыре времени года какого-нибудь красивого ландшафта, с одной точки установив для этого камеру на покадровую съёмку. Поймать, так сказать, неуловимый бег времени, проследить его течение.

Вечность, глобальные проблемы всегда волновали Смоктуновского. Поэтому ареалом его таланта было то, что Лев Толстой называл диалектикой души. Он ни разу не сфальшивил в своей многострадальной жизни, никогда не пресмыкался перед сильными мира сего, хотя и был лично знаком с некоторыми из них. Смоктуновский никогда не принимал участия в околополитических баталиях, в этом сиюминутном действе, в отличие от многих и довольно-таки знаковых фигур от искусства. Награды, звания он получал и без того: лауреат Ленинской премии, Герой социалистического труда, Народный артист…

Последний раз я встретился с Иннокентием Смоктуновским 27 декабря 1993 года в уютной кухоньке его новой квартиры на Тверской-Ямской. Ему немного нездоровилось, и на этикетке «Ореховой», которую я купил по дороге, он написал: «Хороша для диабетиков. О-о-о. С надеждой на работу совместную по Вашему сценарию. И. Смоктуновский».

Свой стостраничный сценарий игрового фильма «Последнее затмение» я оставил с надеждой на общее будущее. Думаю, что Смоктуновский его всё-таки прочёл. Но мечтам моим, увы, осуществиться не было суждено. Моего соавтора и кумира подвело собственное сердце – большое и всеобъемлющее…

Когда-то, в самом начале своей актёрской карьеры, Кеша Смоктуновский обозначил себя как одного из рода лицедеев. Пусть так, но Лицедей с большой, прописной буквы.

Анатолий Лаптев
Фото: Из личного архива Анатолия Лаптева